С первого же знакомства, которое состоялось более полувека назад, в 1958 году, Халид Дудаевич Ошаев – человек интеллигентный и мудрый, чуткий и добродушный, скромный и «простой, как правда» (М. Горький) – навсегда вошел в мою жизнь. Он был мужественный борец за справедливость, стойкий защитник чести и достоинства чеченского народа. Он был диссидентом, вечно гонимый власть имущими, истерзанный испытаниями, но не сломленный, не прирученный. Он был моим наставником и опекал меня, как отец.
«Да, его обходили наградами и почетными званиями за то, что не умел притворяться и лебезить перед структурами, - писал о нем Зияудин Абдулаев. – Неподкупный и честный, неудобный и прямой по характеру, Халид Ошаев много времени и сил отдавал защите национальной литературы от обезличивания и нашей истории от фальсификации под маской интернационализма, за что подвергался изощренным нападкам и наказаниям от генералов идеологического фронта. Сегодня имена тех, кто травил гения, позабыты, но живет и будет жить имя великого писателя».
Талант Х. Ошаева ярко сверкал множеством граней, как бриллиант. Он был одинаково одаренным историком и этнографом, научным исследователем и публицистом, языковедом и фольклористом, прозаиком и драматургом, переводчиком и просветителем. Известный чеченский писатель и литературовед Магомет Сулаев писал о нем: «…В его лице я увидел, что значит быть интеллигентным: это умение говорить и неприятную правду в лицо, но доброжелательно, для пользы дела, а не для того, чтобы показать свое превосходство. Никто из других писателей – ни до, ни после него – не обладал столь доброжелательной заинтересованностью при оказании помощи и консультации людям, как Халид Ошаев. Он был для всех нас настоящим наставником и оставался таким до конца жизни».
А жизнь он прожил долгую, трудную, но интересную и завидную.
Родился Халид Ошаев 1 января 1898 г. в селе Старые Атаги. Отец его, Дуда, был лесником, а мать, Келимат, довольно образованной по тем временам женщиной – в совершенстве владела литературным арабским языком и писала стихи на нем. Родители постарались дать хорошее образование и сыну: в 1916 г. Халид окончил Грозненское реальное училище и поступил в Петербургский лесной институт, намереваясь продолжить дело отца. Но судьба распорядилась по-своему: в России грянули вначале Февральская, затем Октябрьская революции… Халиду пришлось вернуться в Чечню. Тут он сразу же окунулся в революционные события: участвовал в защите от деникинских войск чеченских сел Гойты, Алхан-Юрт, Чечен-Аул и другие. В повстанческой армии Н. Гикало и А. Шерипова освобождал от деникинцев г. Грозный и очищал Терскую область от остатков белогвардейских полчищ.
В эти годы начинается насыщенная событиями и делами трудовая, творческая и просветительская деятельность Х. Ошаева: в 1920 году он – секретарь Грозненского городского комитета РКП (б), в 1921-м – председатель Чеченского ревкома, в 1925-1930 гг. – заведующий Чеченским областным отделом народного образования. В 1925г. Ошаев вырабатывает новый чеченский алфавит на латинской графике. В 1930 г. по его инициативе создаются Чеченский научно-исследовательский институт (которым он же и руководит), педагогический техникум в Грозном и сельскохозяйственный техникум в станице Михайловской (ныне Серноводск). Все это способствовало бурному и широкому развитию в Чечне культуры, образования, научно-исследовательской работы и издательского дела.
В конце 1930 г. по решению Северо-Кавказского райкома ВКП (б) Халид Ошаев назначается ректором Горского педагогического института, созданного во Владикавказе с целью подготовки преподавательских кадров для высших и средних специальных учебных заведений Чечни, Ингушетии, Дагестана, Осетии, Кабардино-Балкарии, а в 1936 г. – директором Пятигорского историко-лингвистического научно-исследовательского института.
Но эта активная творческая и научно-просветительская деятельность прервалась в 1937 г.: волна репрессий не могла не коснуться такой яркой личности. Его арестовывают в гор. Пятигорске и перевозят в Грозненскую тюрьму, где он подвергается унизительным допросам и жестоким пыткам. 24 месяца он просидел в камере-одиночке на голодном пайке. Об этом Х. Ошаев писал впоследствии в письме к осетинскому писателю Х-М. Мугуеву: «Ряды чеченской интеллигенции были жидки в середине тридцатых годов, а по уровню образования совсем низки. В 1937-1938-м годах интеллигенцию так тряхнули, что от нее остались только огрызки. В частности, из двенадцати членов Союза писателей Чечено-Ингушетии было арестовано девять человек, осуждено семь, расстреляно четыре человека. Сам я, член Союза писателей с 1934 года, просидел в заключении четырнадцать лет, из них два года в одиночной камере-карцере».
Мы, слушая его рассказы об одиссее по этапам, тюрьмам и каторгам, диву давались, как этот человек невысокого роста, худенький, стройного телосложения, в котором ничего героического и в помине не было, остался непреклонным, твердым духом, не сломался, не признал своей вины, не оклеветал никого, хотя за упрямство был осужден к высшей мере – расстрелу, который был в последнюю минуту заменен четырнадцатилетним заключением в ГУЛАГе. Отбывал свой срок писатель в печально известных лагерях Магадана вместе с известным чеченским поэтом А. Мамакаевым, который был уже на рудниках, когда туда этапировали Халида Дудаевича. Выжить на этой страшной «мельнице смерти» Х. Ошаеву помогло то, что он освоил профессию фельдшера-лаборанта, да так хорошо работал, что ему доверяли самостоятельное обслуживание самых отдаленных стойбищ оленеводов Колымского края.
Вернулся Х. Ошаев из лагерей в 1950 г. в г. Джамбул Казахской ССР, где в то время жила его выселенная с родины семья. Он работал фельдшером-лаборантом в различных медицинских учреждениях Джамбульской области, выбирая самые глухие и отдаленные уголки. В 1957 г. Х. Ошаев приезжает в Грозный и сразу же назначается заместителем директора по научной работе Чечено-Ингушского НИИ истории, языка и литературы. Он продолжает просветительскую и научную деятельность: преподает в Чечено-Ингушском пединституте, исследует вопросы иберийско-кавказской группы языков, записывает, обрабатывает и публикует произведения чеченского фольклора.
Но и на родине не прекращаются гонения и преследования X. Ошаева, который с 1930-х г. и до конца дней своих оставался одним из главных чеченских диссидентов. Он боролся против планомерного, продуманного уничтожения истории, культуры и традиций чеченского народа, против завуалированного геноцида под пресловутым лозунгом создания нового сообщества людей – «советский народ».
Причины же для преследования бывали разные: то X. Ошаев напишет письмо другу с критикой ввода советских войск в Чехословакию (1968 г.), а оно попадает не адресату, а в КГБ; то даст резкую отповедь за фальсификацию истории в романе «Буйный Терек» осетинскому писателю-шовинисту Х-М. Мугуеву; то раскритикует губительные действия власти во время насильственного переселения «бесперспективных» горных сел на равнину и разорения хозяйств горных районов в письме к первому секретарю Чечено-Ингушского обкома партии А.В. Власову; то выступит в Москве пламенной речью на могиле опального писателя А.Е. Костерина, с которым вместе рос в гор. Грозном, служил в отряде Н. Гикало, участвовал в боях за Советскую власть и дружил всю жизнь.
Выступление X. Ошаева было передано по радиостанции «Свобода», что являлось в те времена тягчайшим преступлением. Он сразу же был исключен (в пятый раз!) из партии, из Союза писателей республики, ему запрещено было печататься. И он писал, как тогда говорилось, «в стол».
Разносторонняя творческая жизнь X. Ошаева началась в середине двадцатых годов XX в. с публицистических выступлений в газетах и журналах Чечни и Северного Кавказа и с постановки его первых пьес на любительских сценах Чечни и Ингушетии. Так, в 1923-1930 гг. им были опубликованы - в газете «Грозненский рабочий», журнале «Революция и горец» (г. Ростов-на-Дону), «Известиях» Второго Северо-Кавказского НИИ (г. Орджоникидзе) статьи на самые различные темы: «Мюридизм в Чечне», «Из устного народного творчества», «Малхиста», «Молодая колонна» (о молодых писателях) и многие другие. В те же годы написаны и первые драматические произведения писателя - пьесы «Закон отцов», «Клещ», «Побеги бюрократии» и другие.
Но важнейшим шагом становления Халида Ошаева как писателя стало его главное и самое крупное произведение - автобиографический роман «Пламенные годы» - первая трилогия в чеченской литературе, этапное явление и в творчестве писателя.
Над ним автор работал около пятнадцати лет. На чеченском языке роман был опубликован в 1959-1961 гг., на русском - в 1966-1967 гг. в авторском переводе. В нем, на фоне исторических событий в жизни Чечни и чеченского народа, прослежен полный приключений и лишений жизненный путь четырех поколений семьи Шапиевых, начиная с судьбы Алхаста и его отца (живших в сороковых годах XIX в. и участвовавших в Кавказской войне, но не поладивших с наибами Шамиля и ушедших от него) и кончая трудной судьбой Ахмата, прообразом которого, несомненно, является сам X. Ошаев. Поэтому и события тех лет схвачены взглядом очевидца.
За романом последовали книги повестей, рассказов, очерков и пьес: «Весна» (1969 г,), «Тропы времени» (1972 г.), «Боевая слава красномолотовцев» (1976 г.), «Мужество снайпера» (1985 г.). В них вошли художественные очерки и рассказы об отважном комиссаре И. Имадаеве, о Героях Советского Союза X. Нурадилове, А. Идрисове и других.
Очень трудной была судьба ценнейшей для истории Чечено-Ингушетии книги Халида Ошаева – документально-художественной повести «Брест – орешек огненный» об уроженцах Чечено-Ингушетии – защитниках Брестской крепости. Писатель собрал документальные данные о более чем двухстах сорока чеченцах, ингушах и других представителях республики, воевавших в крепости, погибших или чудом оставшихся в живых. Официально же считалось, что чеченцев и ингушей в ней не было. Об этом свидетельствовал бездоказательно и главный «летописец» Брестской крепости, писатель-шовинист Сергей Смирнов, который в своей фундаментальной книге «Брестская крепость» не упоминает ни одного уроженца Чечено-Ингушетии.
– Ты представляешь, - возмущался как-то, когда я был у него, X. Ошаев, - что вытворяет этот Смирнов? Я ему написал об участниках обороны Брестской крепости из Чечено-Ингушетии, в подтверждение послал главы своей книги, а он нагло и высокомерно отвечает мне: «Я такими фактами не располагаю, и в музее крепости таких сведений нет». А они есть! Смирнов же не хочет менять сложившееся мнение, направленное на очередную дискредитацию нашего народа. Но ничего, правда все равно восторжествует рано или поздно.
Законченная в 1968 году - в самый пик гонений X. Ошаева - и распространявшаяся в копиях с рукописи (я прочитал повесть впервые в 1969 г. по копии, данной мне самим автором, работая тогда старшим редактором в Чечено-Ингушском радиокомитете, умудрился даже сделать одну передачу по ней), книга «Брест - орешек огненный» увидела свет только в 1990 году, когда по стране шла знаменитая перестройка и стало возможным говорить правду об истории народов.
Халид Ошаев прожил долгую, но достойную жизнь: он умер в 1977 г., не дожив до своего восьмидесятилетия. Человек энциклопедических знаний, интеллигент старой закалки, преданный сын своего народа, он был поборником совести, духовным лидером, защитником и совестью чеченского народа. Девизом всей его жизни, творческой, научной, педагогической и публицистической деятельности оставались слова: «Без свободы нет культуры, без культуры не может быть подлинной свободы». Халид Ошаев отдал всю свою жизнь и весь свой многогранный талант развитию культуры и просвещению родного народа. Этим он и дорог сегодня всем.
И тем еще, что всегда был верен словам своего прадеда Алхаста из романа «Пламенные годы», который завещал: «Первое – это гость. Второе – это оставшийся нам от дедов г1иллакх. Соблюдай его всегда, и тебя будут уважать. Будь верен слову. Дал слово – держи. Люби людей. Люби наш трудолюбивый и гордый народ. Он ни перед кем не гнет шею, и потому его многие не любят. Храни свое достоинство и честь народа».
Этим заветам Х. Ошаев не изменил ни разу.
Адиз Кусаев, литературовед

Источник: ИА "Чеченинфо"

abrek.org